Нет холода в доме, пока есть вода и заварка,

Пока для гостей ни того, ни другого не жалко.

А. Козловский

 

«Давай чаю попьём!» — говорим мы друг другу, когда встречаемся. Когда принимаем гостей. Бывает, говорим, когда сами ходим в гости. Говорим, когда нам холодно. Когда грустно — тоже давай попьём. И если весело. А если жарко — то сядем в тенёк и попьём. Чаю опять же! Я раньше не думал об этом, а вот приехал в гости поляк и объяснил, что, по его наблюдениям, в России эта фраза — «Давай чаю попьём!» — самая популярная. Везде. И в городе, и на селе. И никто меня не приглашал, говорит, пить водку. Хотя я ждал этого. Не то, что я хотел пить водку, просто интересно, ведь я раньше думал, что тут водку пьют. Так за три месяца никто и не пригласил… Только на чай. Даже немного обидно.

И, правда, давай чаю попьём. Я спускаюсь в деревню, захожу в гости. Тётя Люда уже ставит чайник. 

— Давай чаю попьём! — говорит. — Я крендельков нажарю сейчас!

Вот садимся за стол и пьём. На сковородке шкварчат каралики. 

— Тебе забелить? 

Появилась банка с молоком. 

— Нет, тёть Люд, не надо, я так. 

Беру сахар. Размешиваю. Обжигаюсь караликом. И холодно на улице, и стемнело по-зимнему рано. А сидишь, пьёшь чай, сладкий, горячий, «чтоб на губах кипел». И хорошо так. По-домашнему. И разморит, и выступит испарина на лбу. Прислушаешься к треску дров в печи и улетишь куда-нибудь мыслями, замечтаешься… 

— Не окостыжился ты там ещё? Вчера-то хорошо подмораживало.

— Нет, что со мной сделается, — говорю. — Не окостыжился. 

Окостыжиться — это значит замёрзнуть. Значит до костей замёрзнуть. Или замёрзнуть, как кость. Не знаю. Но замёрзнуть очень сильно. 

Нет, не окостыжился. Я чай пью, с вареньем, не с малиновым, правда, а с тем, которое есть. Как северные морозостойкие деревья, я накапливаю глюкозу в крови. Чтобы не застыть. Осенью всегда можно увидеть, как деревья готовятся к зиме — набирают глюкозу, набирают, срочно-срочно. И потом, накопив запасов, сбрасывают листья. И стоят голые. Без прикрытия. Окостыженные, как скелеты, как кости. Но живые. Потому что они вовремя накопили глюкозу. Не то что какое-нибудь южное дерево. Его сразу можно отличить. Оно не торопится никуда, листья у него зеленеют, топорщатся. Никакой спешки. Куда спешить-то? А потом приходит мороз, и дерево стоит. И тоже окостыженное. Но неживое. Потому что глюкозу надо накапливать. Варенье есть, подставлять листья солнцу… Чтобы потом быть холодным и без листьев. Но живым.

Много приезжало к нам гостей южан. Они не понимают, что такое зима и почему мы осенью не такие, как летом. Потому что мы сбрасываем листья. И становимся нагими. Одновременно открытыми полностью, но при этом не трясущими своими листьями, бережливыми и немного одинокими. Потому что мы в это время готовимся к зиме. И зиму мы встретим так. Нагими и без листьев. Накопившими глюкозу в крови… 

Мы пьём чай с вареньем…

Давай чаю попьём? Потрескивает огонь в печи. За окном потрескивает мороз. Потрескивает моя душа, от того что не может вместить в себя всё, что происходит. Вот так и живём: в душе сказка, а в уме суета. Наверное, это правильно. Природа души — это сказка. А природа ума — суетиться о том, не остыл ли чайник, хватит ли дров на зиму, какого варенья сейчас открыть… А сказка — она тут. В моей душе. Данная мне по мечтам моим. И окостыженные деревья вокруг. Окостыженные, но живые. И я живой. Со сказкой в душе и немного суетным умом… 

Давай чаю попьём… Мы будем сидеть на печке, зажжём свечу, поставим горячий чайник перед собой, возьмёмся за руки, чтобы быть уверенными, что вот сейчас мы будем с тобой вместе (вместе!) чай пить. И возьмёмся за руки, чтобы удостовериться в том, что этот чай будет одинаков для нас. И чтобы стать уверенными, что мы сейчас пришли сюда. В этот дом. На эту землю. В эту зиму. Такие, какие есть. Нагие, без листьев. Но живые. Со сказкой в душе. И пусть даже с немного суетными умами… которые всё время о чём-то мечтают. О юге. О любви. О весне. О чём-то ещё. Пусть. 

Давай просто чаю попьём…

 

Из «зимней книги»

Тег лирика